ПРАВДА И ТОЛЬКО ПРАВДА О МОЕЙ ЖИЗНИ

Влияние системного мышления

на судьбу человека

(Очерки или духовное наследие эпохи Кали-Юги,

эпохи развития Души мыслящей-сибаритской)

Некоторые выдержки книги Шершера дё Веритэ:

«Приезд отца меня не обрадовал, потому что я практически его не знал, он в свою очередь ко мне не питал отцовских чувств, видимо сказалось жестокое время, в котором мы тогда все жили, а может он вообще был бесчувственным человеком. Но, как бы то ни было, вместо того, чтобы приласкать меня, ведь мне в то время и шести лет то не было, он однажды за то, что я смеялся – а он сказал, чтобы я перестал смеяться и его не послушал, а я всю сознательную жизнь любил смеяться – ударил меня два или три раза солдатским ремнём. Мать всегда говорила: «Филипп, ты в детстве отцовской любви и ласки не получил, вырастешь и всю любовь, которую ты не получил от отца, передай своим детям.» Мать и только мать во мне посеяла семена доброты и человечности. В школе я никогда не хулиганил, учился хорошо, и уже будучи взрослым всегда хорошо ладил с людьми.»

«Мысленно возвращаясь в детские годы моей жизни, ловлю себя на мысли, что детство как такового ведь не было, а жизнь того времени представляется, как кошмарный сон. Непонятно до сих пор, как можно было в таких условиях жить и выжить, ведь абсолютно ничего не было, ни поесть ни одеться. Про хлеб я впервые узнал, когда мать меня послала в колхозный склад за хлебом. Тогда в колхозе организовали выпечку хлеба и колхозникам его выдавали по талонам, сколько его выдавали на одного человека не знаю, но хорошо помню как я пришёл на склад, почуяв запах хлеба. Это был невероятно приятный запах аж слюна во рту стекалась, мне отвесили нужное количество хлеба и видимо отрезали немного меньше, чем положено было. Тогда отрезали ещё небольшой кусочек, и я взял этот хлеб и пошёл домой, но запах свежего хлеба, постоянный голод меня соблазнили по дороге домой съесть этот небольшой кусочек хлеба, сказав это матери она так расчувствовалась, что на глазах у неё выступили слёзы, ведь она лучше меня понимала, что значит для матери видеть собственного ребёнка постоянно голодным.»

«Ещё был случай в детстве, а было это весной в середине марта. Мать и старшая дочь Райх Дора утром собрались на рабочих волах в поле привезти солому. У них была тёлка, которую кормили соломой, и не только солома нужна была для корма, но и для топки печки. В те времена в деревнях зимой хатки отапливались кизяком, объедками от колхозных овец и соломой, которая в то время была слава Богу в достатке.

Уехали рано утром. Поле было далековато от села, где-то километров четыре. Не успели проехать, как начался буран, сначала немного, а потом всё сильней и сильней разыгрался. Правда солому успели погрузить на сани, связали бастругом и верёвкой. Баструг – это толстая жердь, которая ложилась поверх соломы, а верёвкой потом солому стягивали, чтобы в дороге не растерялась. Домой нужно было ехать против ветра. Немного отъехали, быки отказались идти против ветра. Что делать, буран тем временем разгорался всё сильнее и сильнее. Решили быков вести за налыгач. Налыгач – это верёвка, которой связывали быков за рога. Но спустя немного времени, не помогло и то, что их вели за верёвку. Решили солому наполовину скинуть, но и это не помогло, распрягли быков, хотели повести, но они как вкопанные стали и ни с места. А буран так разыгрался, что за пять метров ничего не видно. Привязали их к саням и сами пошли по направлению к селу. Шли, шли и вдруг видят стоят их быки, привязанные к саням. Пробовали ещё раз взять их с собой, но ничего не получалось. Пришлось их снова оставить и идти по направлению домой. Шли вслепую целый день, падали и снова поднимались, снова падали и снова подымались. Дора в то время была ещё совсем молоденькой девушкой, плохо одетая. Мать, к счастью, была одета в ватные штаны. Молодёжь же стеснялась одеть ватники, за что чуть было не поплатилась жизнью. Падая, Дора несколько раз просила: "Тётя Эрнстина, давай останемся лежать, нет сил идти дальше." Но мать всё же её поднимала, и они продолжали медленно двигаться вперёд к заветной цели. А ведь дома у неё остался я – её единственный девятилетний сын и так легкомысленно остаться лежать на снегу – это верная смерть и она боролась изо всех сил, во что бы то ни было найти дорогу домой. И вот наконец уже вечером, когда стало смеркаться, буран немного стих. И тут они увидели дерево, которое в единственном числе росло на краю нашего села и они оказались совсем рядом с селом. Зашли в крайний дом вытряхнули из-за пазухи снег и уже вечером пришли домой. Мать была в порядке, а Элла сильно обморозилась. Её отвезли в больницу, обстригли волосы на лысо. На пальце было самодельное кольцо, которое пришлось распилить, потому что пальцы были обморожены и сильно опухли. Дома ждали и надеялись на благополучный исход и слава Богу обошлось – вернулись домой живыми.

А тем временем тётя Мария пошла в контору колхоза и объявила о пропаже женщин. Выехало несколько всадников с ружьями на поиск, но они ничего не нашли. Лишь на следующее утро, когда люди были уже дома, мужики поехали в поле и нашли быков. Задутые снегом, один из них был сильно обморожен и его пришлось прирезать, но люди спаслись.

Конечно, в то время я ещё не осознавал, что было бы со мной, в случае потери матери. Это теперь, вспоминая время тех событий становится страшно – аж мороз по коже проходит. Но тогда я только ждал и надеялся, что с матерью ничего не случится и надежды мои оправдались. И не дай Бог случись несчастье с мамой, а ведь отец и сестра были от нас далеко в Красноярской области и конечно моя жизнь пошла бы совсем по другому руслу и как знать, может ещё намного хуже, чем она шла до описываемых событий.»